Русская лень:
Главному герою не нужно ничего делать самому. Либо Серый Волк поможет, либо красавица-умница жена, либо Щука. Золотая Рыбка, в итоге кинувшая старика, не в счет — это Пушкин китайскую сказку на русский язык переложил. Фраза дня сегодняшнего, Москва: «Мальчик в сорок лет никак не может на работу устроиться» — нет, это финал! В эпоху поголовного высшего образования методом скачивания рефератов из интернета эта черта характера становится угрозой национальной безопасности.

Русская жизнь: неудача — запой.
Откуда это потрясающее неумение «держать удар»? Психолог ответит — гиперопека в детские и юношеские годы. Какую сказку вспомним? «Гуси-лебеди». Иванушка играет с «золотыми яблочками», не делая никаких попыток к спасению, Баба Яга готовит ему не то сковородку, не то дозу варит, а сестрица спешит извлечь его из пучины страданий. Да закордонный Мальчик-с-пальчик больше усилий приложил к борьбе за жизнь! Уточняем диагноз — мужской инфантилизм.

Русский максимализм:
Счастья — Всем! Справедливость — в абсолютной форме.
Добрые сказки с хорошим концом готовят души к вступлению в идеальный мир абсолютного счастья. У Кащея отыскивается иголка, Баба Яга парит в баньке, меч-саморуб припрятан, но вовремя находится. Осечек не бывает. Итог — все довольны, злодеи наказаны, добро торжествует. К сожалению, в жизни все не так. Помню, как мне не понравились восточные сказки, когда в расплавленный металл бросается дочка кузнеца — то колокол долго не получался, то оружие не ковалось… Черт, мороз по коже… У нас такое невозможно, у нас всегда все хорошо… в сказках…

Русская обида:
Стандартная реакция: Несправедливость — немедленно уничтожить!
Русская философия не нацелена на изменение мира через изменение себя. Наоборот, герои максимально экстравертны. Все изменения мирового равновесия компенсируются внешней удалой агрессивной реакцией. Зло наказано, и уничтожено. Процесса внутренних изменений нет. Как-то не припоминаются сказки с процессом обучения чему-либо, хоть чтению… Но Василисы Премудрые (изначально и окончательно) есть. Поэтому все приспособления к реальности изначально программируются только как изменение внешних условий. Попыток изменить свою судьбу обучением, хоть у чародея, как-то не возникает. (Уж лучше достаточно унизительная зависимость от умницы-жены, что весьма не способствует поднятию самооценки).

На практике — «Бегство лучшая стратагема». Хоть к казакам, хоть к туркам, лишь бы сбежать. Если изменить реальность внешними действиями не удается, (а как же иначе, при отсутствии навыка коллективного действия), возникает Большая Обида.

Русская обида — вещь неприятная, и агрессивная. Мы все постоянно становимся ее свидетелями на бытовом уровне, регулярно наблюдаем в повседневной жизни. Наше представления, что при обиде надо орать матом, что-то ломать, и размахивать кулаками — догма. Агрессия, в конечном итоге, выливается на ближнее окружение — семью, детей, умницу-жену, и усугубляет чувство общей безысходности бытия. Так было, так есть, так … будет? …Всегда?

Помню, в дошкольном детстве нашел тонюсенькую книжку китайских сказок. Там был рассказ про одного чиновника, который обиделся, и … написал книгу. Я уже тогда ощущал, ЧТО ЭТО НЕНОРМАЛЬНО! Это другое мышление!

Японский рассказ про юношу, который хотел отомстить за отца, но был слишком слаб, не имел шансов против своего врага — опытного бойца. Он обиделся, и … изобрел новый вид фехтования — искусство мгновенного выхватывания меча… Тоже иная логика…

В любом случае, наша реакция на несправедливость достаточно уникальна, и обычно крайне неэффективна.

Героический Иван — крестьянский сын.
Ущербная методология компенсируется счастливым случаем.
В отличии от восточных (и греческих) легенд, где Сила культивируется сознательно, герой, например, носит на плечах теленка, пока тот не станет взрослым быком, у нас нет нет целенаправленных методик приобретения Силы. Сила может появится только у того, кто трудится — в среде крестьянства — «низшего класса». Князья могут использовать богатырей, но сами богатырями не являются, не та закваска.

Спаситель приходит оттуда, откуда не ждут. Не тот, кого готовили, вытирали сопли, и кормили с ложечки, не тот, от кого до двадцати лет мух отгоняли, становится спасителем Отечества. А тот, кто сам собой, в заброшенности, в тяжелом труде приобрел силу и личный опыт.

Архетипический Иван — крестьянский сын необычен даже среди окружающих его сказочных персонажей тем, что счастливо сочетает в себе Силу и Добро. Поскольку культивация Силы методом обучения архетипически невозможна, (изначально Сила есть атрибут внешнего Зла, устойчивое сочетание — «Сила Темная»), то появление Силы Добра — исчезающе малая вероятность, счастливая случайность. Для этого герой должен сложиться и вызреть в счастливых условиях заброшенности, незнания Зла, отсутствия контакта с несправедливостью — без юношеских комплексов и детских моральных травм, выражаясь языком современной психологии.

Осознать свою Силу и не переступить на сторону Зла — вот главная проблема, учитывая нашу специфическую реакцию на несправедливость, экстравертность, и стремление к агрессии.

Сказка — ложь, да в ней — намек.
Патриотизм, национализм, возвращение к корням… Все ли корни полезны? Стоит ли довольствоваться только былым, свято консервировать собственные ошибки? Спотыкаться об одни и те же грабли, или же пойти, наконец, вперед? Ведь главная психологическая проблема наших архетипов — мужской инфантилизм, подростковый синдром. Не пора ли нам повзрослеть?

И здесь интереснейший вопрос. Могут ли родиться новые архетипы, и возможно ли полезное заимствование архетипов других культур?

НА ГЛАВНУЮ БЛОГА ПЕРЕМЕН>>